– Вот вы и пришли ко мне, Луиза, – говорит хозяин магической сувенирной лавки.
– Вы обознались, я Агата, – отвечает девушка.
– Нет, нет, зарождающаяся Луна уже восходит на небосвод. Двадцать-двадцать, третья среда августа, Марс в зените.
– Тем не менее, я Агата, и, пожалуй, пойду.
– Нет! – говорит хозяин лавки и достает из-под прилавка топор, древко которого украшено вязью странных символов.
Агата пятится, потом делает рывок к двери, но торговец оказывается проворнее, и наносит ей два удара топором по голове. Выдохнув, он делает последний удар, отсекая голову девушки. Кровь забрызгивает пол, стену с сувенирами и почти всего торговца. Он встает, подмигивает себе, глядя в зеркальную витрину, и запирает дверь магазина. Поворачивая последний оборот ключа, он чувствует, что дверь дергают с другой стороны, потом еще два раза и отпускают.
– Пойдем, Луиза, они уже закрыты, – доносится с улицы.
– Черт! Неделя насмарку! – сокрушается торговец и швыряет топор в стену.
Маришка
Маришка кинула мыло в маленькое мутное озеро с кувшинками. Посмотрела, что края начала затягивать ряска. «Скоро придется чистить», – подумала Маришка, и нажала ногой на кувшинку. Озеро издало громкий бульк, и начало равномерно покрываться пузырьками.
Побрив голову, Маришка надела широкие штаны и короткий зеленый сарафан. Выкатила из гаража цветоход, полила все четыре горшочка с фиалками на колесах и поехала на работу.
Грохотало. Ровно, плавно. Знакомые и уже любимые звуки кинутой на стол огромной стопки с бумагами сливались в большой оркестр, играющий мелодию, столь простую и столь же неповторимую. Маришка подошла к своему столу и вставила рабочую карточку в липкое гнездо счетчика.
Ровно через минуту подошел Рудольф и молча вручил ей высокую, приятно-тяжелую стопку бумаг. Маришка улыбнулась и кинула стопку на свой стол элегантным движением мастера своего дела. Рухнувшая стопка издала громкий глухой звук, который слился с такими же на соседних столах.
Рудольф повернулся и пошел прочь. Маришка, разделив стопку на две половины, стукнула одной об стол.
«Опять не обернулся», – печально подумала она. Но вскоре мысли о Рудольфе вытеснились пустым сосредоточием, рождающем хлопающие бумажные звуки. Она смотрела на стол и мерно перебрасывала бумаги из одной стопки в другую. У нее уже было шесть стопок, и она гордилась этим, потому что работать с шестью неравными стопками могли только трое в их отделе.
Через восемь часов, уставшая, но счастливая, Маришка вытащила пропуск из гнезда в столе. Обтерла прилипшую к нему слизь о штаны и пошла к выходу. Дойдя до двери, она робко обернулась и посмотрела, как Рудольф складывает ее стопки в большую тачку на колесиках.
Оседлав цветоход, она направилась в дарцентр. Маришка любила дарцентры, хоть и не могла себе позволить много из-за крохотной квартирки.
Она выбрала два огромных помидора и шесть банок кормовой эссенции. Потом с умилением, как и всю прошлую неделю, уставилась на гарнитур садовой мебели. Гарнитур зеленел, пускал новые побеги и цвел столом и одним креслом. «У меня нет сада», – сказала она себе и резко развернулась в противоположную сторону. Благодаря такому неожиданному телодвижению, она столкнулась с мужчиной, оказавшимся за ее спиной. Один из помидоров, которые Маришка прижимала к себе, упал на пол и разбился на мелкие кусочки с таким громким звуком, что надежды – уйти незаметно не осталось. Ее глаза налились слезами. Она уставилась на красно-бурые осколки на полу и приготовилась принять свою участь, когда услышала мужской голос.
– Это я разбил. Да, приму все причитающиеся подарки и бонусы за весь месяц. Загрузите все в синий ландышеход.
«Я спасена?» – мелькнула радостная мысль.
– Вам не обязательно принимать все эти подарки. Это по моей вине.
– По вашему лицу сразу понятно, что вы не планируете столько даров.
– Я что-нибудь придумаю.
– Не переживайте. Мне совсем не сложно. Я только вчера приехал в город, у меня квартира восьмого размера и никакой поклажи с собой. Я все возьму.
– Спасибо. Если все-таки, что-то захотите отдать, пришлите посыльным на Рикувека, 15-а.
Потом тихо добавила.
– Комната восемь.
– Третий размер? – с ужасом спросил мужчина.
– Да, – смущенно ответила Маришка.
– Да, пожалуй, разбитый помидор вам был действительно не по силам. Я лет пять назад тоже жил в третьем. Но поверьте, восьмой вас тоже не спасет. Одни только новогодние даро-ярмарки съедят все место максимум за два года. А гарантия на все будет минимум по пять лет.
Он взял с полки пакет сухого растворимого завтрака для ученых. Положил его в тележку с дарами, которую нагрузили работники центра, и покатил к выходу.
– Я Марк, – обернувшись, сказал он, – и зайду в гости двадцать пятого в восемь.
Как правильно есть сыр
Сыр надо отрезать тоненьким куском, разломить его на много маленьких кусочков, разложить их на ладони и, наклоняясь к ней губами, брать по одному. При этом обязательно надо представлять, что ты большой, пятнистый жираф, который обожает сыр.
Счастье
В час между тремя и четырьмя дня, он, с надеждой в глазах, становился у настенных часов и, замерев, всматривался в них. Следил за движением секундной стрелки, улыбался. Порой в его глазах загорался игривый огонек, и он насвистывал веселую мелодию, смутно знакомую, но явно очень старую. Когда маленькая стрелка подползала к четырем, лицо его тускнело, разглаживалось и, словно обмирало. Спустя ровно час он возвращался к комку глины на высоком столе. Под его руками комок обретал слегка узнаваемые черты, которые тут же гибли, превращаясь обратно в бесформенное месиво.
– Вы что-нибудь знаете насчет этого часа?
– Нет. Опросили всех усопших родственников и знакомых. Отправляли мастера снов к живым потомкам. Ничего.
– Но он явно счастлив в этот час.
– Ничего не могу сделать. У меня очень четкие инструкции его пребывания и точные характеристики возложенных мук.
– Я бы на вашем месте озаботился. Мой отчет не единственный, в котором значится счастливый мученик в вашем круге.
– Секции.
– Это ад, а не санаторий.
– Я приму меры.
– Уж потрудитесь.
– Легкий ужин? Куропатка с пряным сыром.
